В гостях на Индигирке.
Индигирка – одна из величайших рек Северо-Востока России. Люди по берегам этой реки селились с древних времён. История этого края богата событиями, в том числе, связанными с периодом освоения новых земель русскими первопроходцами. Живут там люди и сейчас. С этой дикой и необузданной рекой мне уже не раз приходилось встречаться в своих путешествиях. И в самых её верховьях, на легендарном озере Лабынкыр, откуда начинается один из истоков Индигирки, и в Усть-Нере, где реку пересекает знаменитая Колымская трасса, и в бешеных порогах, где река несётся в узком ущелье посреди диких гор хребта Черского, и даже проехать по реке как по дороге зимой. Да, зимой по реке проходит зимник, по которому завозят грузы к дальним населённым пунктам. А на этот раз мне довелось побывать уже в нижней части Индигирки, где она выходит из гор Момского хребта и растекается многочисленными протоками по равнине на пути к Восточно-Сибирскому морю.
Северные люди отличаются открытостью и гостеприимством, не раз приходилось с этим сталкиваться. Вот и на этот раз, в маленькой избушке на правом берегу Индигирки, нас встретили как нельзя лучше. Мой спутник Аркадий, из посёлка Хонуу, что лежит в 250-ти километрах выше по реке, откуда мы и приехали на моторной лодке, не зря любит здесь гостить. Супружеская чета Слепцовых всегда рада гостям.
Молодые пенсионеры Гоша и Лана – так представились хозяева. На самом деле их полные имена Георгий Семёнович и Саргылана Николаевна Слепцовы. Их постоянное место жительства в посёлке Кебергене, что в шестидесяти километрах ниже по реке. А здесь чета Слепцовых занимается промысловым ловом рыбы. Этот рыболовный участок, под названием Бетюсе, взят ими в аренду на много лет. Так что рыбалка для Слепцовых не только рыба, но и весь остальной «хлеб».
И, надо сказать, на жизнь себе такой рыбалкой вполне удаётся заработать. По крайней мере, мне ещё не приходилось видеть в подобных удалённых от цивилизации местах, такого технического оснащения. Сама по себе избушка здесь небольшая, обычная таёжная, но как необычно воспринимается работающий телевизор на стене. При этом электроснабжение не от бензинового генератора, как это принято, а от солнечных батарей. Вот это уже современные технологии на службе у традиционного образа жизни. А спутниковая антенна принимает не меньшее количество программ, чем в большом городе.
А ещё есть газ. Под нарами лежит самый обычный, большой газовый баллон. Это уж совсем комфорт. Завозят его сюда какими-то сложными путями по зимникам из Якутска. На лето одного баллона хватает, а зимой всё равно нужно печку топить. Зимой они тоже тут обитают, подлёдной рыбалкой занимаются. Не всё время, частично всё же в посёлке. Нравится им такая жизнь в уединении и при деле, это как-то во всём сквозит. Есть внутренняя гармония в этих людях.
Местная рыбалка, это совсем не та рыбалка, что можно было бы себе представить. Это занятие сильно отличается от рыбалки, например, в средней полосе. Два мешка чира в день на подлёдной рыбалке, считается обычным результатом. И это на удочку. Как хозяева рассказывали, они ставят над лункой палатку с печкой, берут туда еду и сидят там целый день, особенно если рыба хорошо клюёт. Летом ловят, в основном, сетями и улов тоже измеряется центнерами и тоннами. Не за день, конечно, за сезон. Гоша рассказывает, приехал как-то к ним родственник из средней полосы, любитель рыбалки, для которого две-три небольшие рыбёшки за день вполне даже результат. Пошли они тогда на подлёдную рыбалку. Через час гость рыбалку бросил и больше к этому не возвращался. Сказал – ну что это за рыбалка, как из кастрюли достаёшь.
В первый же день, как только приехали, почти сразу усадили за стол. И угощали мясом сохатого, котлетами из рыбы, ухой из индигирского омуля, которого только что вытащили из сетей, а также, только что посоленной икрой этого омуля. Вкуснотища! На все мои спасибо, Лана отвечала, что у них тут спасибо не принято говорить, угощать хорошо гостей - это само собой разумеется.
А вечером ездили неподалёку, проверять сети. Их тут ставят в заводях, где нет течения. Поймали только омуля, всего с десяток. Сейчас плохая рыбалка. Вода упала, стала прозрачной, рыба держится у дна в фарватере. Кроме омуля здесь водится чир, щокур, нельма, чебак, ниже у Чокурдаха ещё муксун. Серьёзная всё рыба.
Весь следующий день оставались в гостях и утром снова ездили на сети. Сейчас они проверяют их всего два раза в день. А в урожайное время почти и не отходят. Дошли до последней сети, возвращаются к первой.
Не успели мы вернуться с сетей, как хозяйка почти сразу же за стол усадила. И на завтрак подала то, что только что поймали. Глядя на то, как изящно Лана освобождает омуля от костей, кажется, нет ничего проще. Потом освобождённого от костей омуля режут на кусочки, солят и перемешивают с мелко порезанным репчатым луком. Всё, блюдо готово, можно подавать на стол. Рассказывать об этом простом, но неподражаемом ястве бесполезно, нужно хотя бы раз попробовать. Как говорится, во рту тает. Аркадий ещё картошки привёз, в качестве гостинца, которую хозяйка и пожарила. Своя картошка тут не растёт, заполярье всё же. И, само собой, на столе всегда есть омулёвая икра. Хозяева так вообще сильно ругают традиционную осетровую и лососёвую икру, и очень хвалят свою местную. Омулёвая икра, кстати, некрупная. Они же рассказывают, что не так давно в местные воды запустили кету. Вроде прижилась и даже уже в сети попадалась. Но что-то не полюбили они чужеродную рыбу. Свой омуль и нельма милее. Нельма так вообще очень даже крупная бывает, до 20 килограмм. Зимой икру так и совсем не засаливают. Просто замораживают, а потом режут кружочками, как колбасу.
Возможности как-то заработать на жизнь и прокормить семью в этих краях, довольно ограничены. На зарплату здесь мало кто живёт. Приходится добывать себе пропитание, пользуясь природными ресурсами. То есть охота и рыбалка, основные источники существования, а река и тайга, основные кормильцы. Кроме того, в последние годы активизировался промысел по добыче мамонтовой кости, то есть бивня, который довольно часто находят в тундре или в постоянно размываемых берегах реки. Периодически сюда наведываются купцы. Вот недавно даже из Китая приезжали. Людям надо как-то выживать и это один из очевидных способов заработка.
В гостях мы не могли долго задерживаться, да и пора честь знать, у хозяев и без нас хлопот хватает. И на следующий день начали собираться в обратную дорогу. Но утром пришлось съездить на моторной лодке, ещё на 30 километров ниже по реке. Там нужно было забрать гостинцы в Хонуу – шесть мешков замороженного омуля. Дело было в конце июля и где здесь хранить большие количества рыбы, отдельная история. В небольшой подвал рядом с домом или, как ещё называют, ледник, много рыбы не убрать. А в месте, куда мы приехали за рыбой, у Георгия большой подвал. И это не просто подвал. Во-первых, он очень глубокий, его глубина 13 метров. Во-вторых, его вырыли ещё в сталинские времена. Только тогда вручную люди могли выкопать такую глубокую яму в вечной мерзлоте.
Здесь поблизости когда-то тоже был посёлок, назывался Майор-Крест. История его основания уходит корнями ещё к эпохе первого проникновения русских на эти территории, то есть к семнадцатому веку. Некто, по фамилии Майер когда-то поставил на этом месте то ли часовню, то ли просто крест, вот с того времени и пошло название посёлка. А закрылся он ещё в шестидесятые годы прошлого века. Кстати, берег, на котором стоял посёлок, как раз очень богат находками бивня мамонта.
Но посёлок Майор-Крест никогда не имел такого весомого значения на Индигирке, как городок Зашиверск, который основали русские землепроходцы в ту же эпоху. Зашиверск находился примерно в сотне километров выше по реке от избушки Слепцовых, в которой мы гостим. Посещение этого исторического места и было основной целью моего путешествия по Индигирке в нижней части. Ведь здесь был один из форпостов продвижения русских на восток, ещё в ХVII веке. О Зашиверске я уже рассказывал.
А ведь происхождение фамилии наших гостеприимных друзей Слепцовых, вероятно, восходит к тем самым временам благоденствия Зашиверска. В те времена, когда православие распространялось среди местного населения, принято было при крещении давать русские имена и фамилии. И чаще всего, священники давали всем свои фамилии. А одним из первых священников в этой церкви был Алексей Слепцов, сын сосланного в Якутскую ссылку коменданта Москвы Ивана Слепцова. В своей просьбе о назначении его священником, представители посада писали, чтобы новому священнику «. в другие места ни под каким видом не отлучатца и у той святой Спасской церкви жить до окончания живота своего». Этот наказ был выполнен, Алексей Слепцов служил здесь до конца жизни, умер в Зашиверске в 1783 году, будучи 74-летним старцем.
Дело отца продолжил его сын Михаил, о котором писал в 1820 году Ф. Врангель, попавший в Зашиверск проездом из Якутска на Колыму: «Здесь живёт 87-летний священник Михаил. Бодрость его нисколько не уменьшается с летами и доселе ежегодно, презирая все трудности и опасности, он объезжает верхом с лишком по 2000 вёрст свой приход. Ходит охотиться за дикими баранами и ловит силками куропаток. Короткое лето посвящает он своему необычному огороду, в котором при неусыпных трудах и внимании хозяина поспевают капуста, редька, репа».
И до сих пор Индигирка остаётся дикой и малообжитой рекой. Но берега её хранят богатую историю, большая часть которой уже невозвратно утеряна. Мы попрощались в тот день с Гошей и Ланой, нам нужно было в Хонуу, а их скоро ждёт путина. Жизнь здесь течёт также размеренно, как много сотен лет назад. И, наверное, ещё много лет здесь не будет больших перемен. Люди, живущие на огромных пространствах, всё так же будут открыты и не разобщены, как это происходит в больших городах. А гостей всегда с радостью встретят.
Индигирка не просто река. Здесь это основная транспортная артерия. Летом топливо и другие грузы завозят танкерами и баржами от Чокурдаха и вплоть до Хону. Выше навигации нет. Зимой по Индигирке проходит зимняя трасса от Чокурдаха до Усть-Неры, где реку пересекает федеральная Колмская трасса, работающая и летом.
Саргылана Николаевна Слепцова - Лана. Кстати, наполовину русская. Её мама приехала сюда из Твери в 17-летнем возрасте, да так и осталась. И Лана до школьных лет совсем не говорила по-русски. В школьные годы на какое-то время её увезли в Тверь, только там и научилась говорить, но первое время в школе были трудности с этим. У неё есть сестра, которая где-то там и живёт теперь, но Лана именно здесь на своём месте.
Наблюдал некоторые нюансы в засолке рыбы. Голову отдают собакам, те очень даже рыбоеды. Главное, рыбу не моют, а только лишь протирают тряпкой. Так она лучше хранится.
У них тут мишки хулиганят немного. Как только люди уезжают, на следующий же день приходит какой-нибудь экземпляр наводить свой порядок. На днях повадился один такой лазить в ближний ледник за рыбой, вёл себя агрессивно, и теперь его шкура растянута на земле, а голова висит на кустах.
Это ловушка на медведя. В дальний конец сдвоенной бочки, кладут тухлую рыбу в качестве приманки. Задняя часть ловушки имеет совсем ненадёжную опору в виде тонкого прута. Медведь лезет за приманкой, бочка переворачивается вместе с медведем вниз головой. А вот обратно медведи вылезти почему-то не умеют.
В коллекции у Гоши есть также пара чурбаков окаменелого дерева. Именно чурбаков, как ни удивительно. Это дерево окаменело задолго до того, как появились люди на земле, а уж тем более такой инструмент как пила. Предвидя возможные версии о том, что это следы древней цивилизации каких-нибудь атлантов и прочее, сразу успокою страждущих. Вы видите поперечные трещины, которые образовались уже когда дерево стало камнем, с камнем это обычно случается, и трещины даже успели залечиться минеральным веществом. Вот по этим трещинам ствол и скололся так аккуратно. Видите на поверхности налёт этого самого минерального вещества, не могу сказать точно что это, но скорее всего кальцит или кремнезём.
