Рассказывают, что когда-то Дж. П. Морган и Джон Д. Рокфеллер назвали принцип сложных процентов восьмым чудом света. Для них это означало концентрацию финансовых состояний в руках зарождающейся олигархии, которая в геометрической прогрессии подчиняла себе всю экономику. Это стало ключевым фактором поляризации распределения богатства и политической власти в обществах, которые не предпринимают шагов, чтобы справиться с этой динамикой.
Проблема заключается в том, что состояния, нажитые прежде и проценты, от существующих ранее выданных кредитов, снова выдаются взаймы, чтобы превратить их уже в долги других людей, не помогая им зарабатывать деньги для их погашения. Для финансового сектора это создаёт банковскую проблему: как предотвратить убытки кредиторов в случае невозврата кредитов. Такие дефолты не позволяют банкам платить своим вкладчикам и держателям облигаций до тех пор, пока они не смогут изъять залог, заложенный должниками, и продать его. Но для экономики в целом проблема заключается в том, что банковские кредиты и другие ссуды нагружают экономику все более растущим долгом, «вытесняя» расходы, которые могли бы пойти на расширение текущей производственной базы. Такая ситуация, рано или поздно, приводит к тому, что проигрывают либо кредиторы, либо должники.
Таким образом, политики сталкиваются с выбором: либо спасти банки и держателей облигаций, либо спасать экономику. Вознаграждают ли они основных спонсоров своих политических избирательных кампаний, выдавая банкам достаточно денег из бюджета через Центральный Банк или налогоплательщиков, чтобы компенсировать убытки по безнадёжным кредитам? Или они реструктурируют долги в сторону уменьшения, нанося убытки крупным вкладчикам банков, держателям облигаций и другим кредиторам, списывая безнадёжные долги, чтобы сохранить платёжеспособность семей, испытывающих нехватку денег, чтобы платить по долгам, сохраняя их недвижимое и движимое имущество?
В сегодняшнем мире политически удобно решать банковские проблемы способами, которые нравятся именно финансовому сектору. После того, как крах 1907 года ударил по Соединённым Штатам Америки сильнее, чем по большинству других экономик, в 1913 году была основана Федеральная резервная система для предоставления государственного резервного кредита во время кризиса. Предполагалось, что долговые проблемы связаны только с краткосрочной ликвидностью для в основном платёжеспособных ссуд, балансовая стоимость которых была временно прервана из-за неурожая или крупного промышленного банкротства. Не ожидалось тогда, что со временем экспоненциальный рост долга достигнет такой величины, которая остановит экономический рост. Это беспокойство почти полностью исчезло из основных дискуссий за последнее столетие.
Финансовый кризис 1929-1931 годов, конечно же, побудил прогрессивного экономиста из Йельского университета Ирвинга Фишера проанализировать дефляцию долга, а Кейнса заставил при помощи государственных расходов стимулировать достаточный рыночный спрос на продукцию для поддержания полной занятости. В 1933 году в рамках «Нового экономического курса» было введено федеральное страхование вкладов до определённых лимитов - страховые выплаты осуществлялись на суммы до 100 000 долларов до краха 2008 года и 250 000 долларов сразу после него, чтобы остановить массовое изъятие вкладов из банков. Банки должны были отчислять сбор в Федеральную корпорацию страхования депозитов (FDIC) для создания фонда по возмещению потерь вкладчикам тех банков/организаций, которые потерпели крах. Низкая планка установленных тогда сборов отражала предположение, что такие сбои будут редкостью. Не возникало и мыслей, что крупнейшие банки будут действовать безрассудно и неконтролируемо.
Закон Гласса Стигалла, также принятый в 1933 году, отделял нормальную банковскую деятельность от рискованных спекуляций вплоть до 1999 года, когда его положения были отменены Биллом Клинтоном. Банки были обязаны предоставлять ссуды только тем заёмщикам, которые могли предоставить надёжное обеспечение и зарабатывать достаточно, чтобы покрыть свои долговые обязательства.
На бумаге казалось, что приливы и отливы делового цикла не помешают долгосрочному росту доходов и стоимости активов. Приняв теорию «автоматических стабилизаторов» Уэсли Клера Митчелла, популяризированную в его книге «Деловые циклы» выпущенной в 1913 году, Национальное бюро экономических исследований предположило, что кризисы автоматически приведут к возрождению экономики, которая идеализировалась как способная к достаточно плавному росту и падению вокруг устойчивого восходящего тренда.
Суть «математики сложных процентов» должна была предупредить регулятивные органы о необходимости «убрать чашу с пуншем, как только начнётся вечеринка», как язвительно заметил Макчесни Мартин, многолетний председатель Федеральной резервной системы (1951-70). Но сочетание реформ «Нового курса» и усыпляющей экономической теории (предполагающей, что экономики могут нести растущее долговое бремя до бесконечности) привело к тому, что регулирующие органы снизили защиту от социальной напряжённости, создаваемую банками и их акционерами, которые стали кредитовать население на всё более рискованных условиях при росте отношения долга к доходам при недостаточном для этого соотношении собственных активов.
Алан Гринспен обещал публике перед крахом 2008 года, что обрушение стоимости недвижимости невозможно, потому что такое падение может быть только локальным, а не в масштабах всей экономики. Но ко времени выступления администрации Клинтона в поддержку Уолл-стрит, организованное министром финансов Робертом Рубином (позже возглавившим Ситибанк, который и стал самым безрассудным игроком), уже были открыты шлюзы, которые быстро привели к повсеместному повальному банкротству крупнейших финансовых организаций. По данным Moody’s Analytics, в период с 2008 по середину 2014 года почти десять миллионов домов были лишены права выкупа по закладным. Города и штаты оказались в таком долгу, что им пришлось начать продавать даже свою инфраструктуру менеджерам с Уолл-стрит, которые превратили дороги, канализационные системы и другие основные социальные и инфраструктурные объекты в добычу хищных монополий.
В целом экономики США и большинства стран Европы были «взята в долг» и не могли в достаточной мере поддерживать уровень жизни и программы государственных расходов, без нового заимствования. С глобальным кризисом пришло время жёсткого глобального погашения долговых обязательств. Это означало потерю права выкупа закладной и продажу с огромными убытками. Это мрачное состояние, которое финансовый сектор всегда исторически стремился использовать в качестве резервного плана нового собственного обогащения. Для кредиторов долг порождает не только получение процентов, но и возникновение права собственности на новое имущество должника - так как они всегда порабощали свою жертву.
Накопление долга от одного финансового цикла к другому.
Деловой цикл - это, по сути, финансовый цикл. Его фаза «восстановления» относительно свободна от долгов, поскольку предыдущий крах уничтожил долги (и, следовательно, сбережения кредиторов), в то время как цены на недвижимость и акции упали до доступных уровней. Это был этап, на котором экономика США оказалась после окончания Второй мировой войны в 1945 году. Экономика могла быстро расти без значительного долга частного сектора.
Новые покупатели жилья смогли оформить 30-летнюю амортизирующуюся ипотеку. Семьи спокойно могли рассчитывать на свой доход, чтобы позволить себе погашать ипотеку каждый месяц, выплачивая не более 25 процентов совокупного дохода с заработной платы до полной выплаты («амортизации») ипотеки в течение своей трудовой жизни. По прошествии тридцати лет они могли выйти на пенсию без долгов и ещё к тому же обеспечить своих детей накоплениями, достаточными для нормальной жизни среднего класса.
Заработная плата и прибыль населения неуклонно росли с 1945 до конца 1970-х годов. Как и экономика. Банки ссужали деньги для финансирования нового строительства, что, в свою очередь, вело к повышению цен на уже имеющееся жилье. Но, со временем, повторное использование сбережений плюс новый ипотечный кредит вынудило покупателей жилья брать больше займов, поскольку процентные ставки росли в течение 35 лет, с 1945 по 1980 год. Результатом стал экспоненциальный рост долга на покупку жилья, автомобилей и потребительских товаров длительного пользования.
Финансовое богатство - то, что экономика должна банкирам - увеличивает объем долговых требований от одного экономического цикла к другому. Каждое восстановление бизнеса после Второй мировой войны начиналось с более высокого уровня долга. Добавление одного циклического нарастания к другому - это финансовый эквивалент вождения автомобиля с педалью тормоза, прижатой все туже и плотнее к полу, с замедлением скорости до полной остановки. Экономическим тормозом с каждым годом является бремя обслуживания долга. Чем больше увеличивается объём обслуживания кредитов, тем медленнее могут расти рынки, поскольку должникам остаётся всё меньше средств, которое они могли бы тратить на товары и услуги, поскольку они должны выплачивать растущую часть дохода банкам.
Рынки сжимаются, и растёт доля дефолтов должников. Новое кредитование прекращается, и должники должны полностью пускать весь свой доход, чтобы в срок расплатиться со своими кредиторами. Это стадия дефляции долга, на которой достигается кульминации подъёма деловой активности. Далее следует крах.
К середине 1970-х годов к этому подошли целые страны. Даже Нью-Йорк чуть не обанкротился. Другие города не могли увеличить свой традиционный источник налоговых поступлений - налог на недвижимость - без принуждения к невыполнению обязательств по ипотеке. Даже правительству США пришлось поднять процентные ставки, чтобы стабилизировать обменный курс доллара на внешнем рынке и замедлить рост своей экономики на фоне растущих военных расходов иностранных недружественных государств. Усугубляло ситуацию и инфляционное давление, которое подпитывало приближение кризиса изнутри.
Ухудшение качества ссуд и возникновение финансовых пирамид по принципу «Понци» описал ещё американский экономист Хайман Мински как первую стадию финансового цикла – то есть период, в течение которого заёмщики могут выплачивать проценты и уменьшать основную часть долга. На второй стадии ссуды больше не выдаются, а заёмщики могут позволить себе только уплату процентов. На третьем этапе они не могут позволить себе даже платить проценты. Они должны перекредитовываться, чтобы избежать дефолта. Фактически, проценты просто добавляются к сумме долга, увеличивая её.
Банкротство заёмщика вынудило бы банк списать стоимость безнадёжного кредита. Тоже самое касается дефолта на государственном уровне. Чтобы избежать отрицательных показателей в своём ссудном портфеле, банкиры предоставляли новые ссуды, чтобы позволить правительствам стран третьего мира выплачивать ежегодные проценты по своим внешним долгам. Так жили Бразилия, Мексика, Аргентина и другие страны Латинской Америки до 1982 года, когда Мексика сбросила «долговую бомбу», заявив, что не может рассчитаться со своими кредиторами.
В преддверии финансового краха 2008 года рынок недвижимости США вступил в критическую стадию, когда банки выдавали домовладельцам проценты в виде “долевых займов”. Цены на жилье выросли так высоко, что многие семьи не могли позволить себе даже обслуживать свои долги по процентам. Чтобы ссуды работали «на бумаге», брокеры по недвижимости и аффилированные с ними банки создавали ипотечные ссуды, которые автоматически добавляли проценты к основному долгу таким образом, что обычным делом стало удорожание до 120 процентов сверх покупной цены собственности. Банковский кредит, таким образом, сыграл роль в привлечении новых подписчиков, аналогично структуре финансовых пирамид по схеме «Понци».
Избыточное кредитование удерживало экономику от дефолта до 2008 года. Многие держатели кредитных карт не могли погасить свои кредиты и могли выплачивать только причитающиеся банку ежемесячные проценты. Многим пришлось подписываться на новые кредитные карты, чтобы оставаться в актуальном состоянии по старым.
Вот почему Мински назвал эту отчаянную третью стадию финансового цикла стадией Понци. Его закономерный финал в динамике - это обрушение пирамиды. Первым игрокам (или покупателям жилья) обещают высокую прибыль. Она выплачивается за счёт поступлений от всё большего числа новых игроков, присоединяющихся к схеме, например, новых покупателей жилья, берущих постоянно растущие ипотечные ссуды для выкупа строящегося жилья. Новички надеются, что окупаемость их инвестиций - то есть стоимость жилья, будет расти до бесконечности. Но схема неизбежно рушится, когда иссякает приток новых игроков или, когда банки перестают финансировать эту схему.
Средства массовой информации помогли Алану Гринспену популяризировать иллюзию того, что финансовый сектор обнаружил самоподдерживающуюся динамику для экспоненциального роста долга за счёт экспоненциального завышения цен на активы. Экономика стремилась избавиться от долгов за счёт инфляции цен на активы, спонсируемой Федеральной резервной системой. Бесконечно растущие цены на дома, под которые люди брали ипотеку у банков, казалось, оправдывали этот процесс. И люди шли на безрассудные покупки, думая что делают хорошие инвестиции в будущее, без особых размышлений о том, как им можно будет выплатить долги, фактически на получая повышений в заработной плате или не формируя дополнительную прибыль.
Банки создавали новые кредиты уже виртуально, в то время как Федеральная резервная система способствовала этой схеме, поддерживая экспоненциальный рост банковских кредитов (никому не нужно было копить и вносить первый взнос на приобретаемую недвижимость). Однако этот кредит не был инвестирован для увеличения производительных сил экономики. Вместо этого это создавало иллюзию спасения заёмщиков от дефолта, взвинтив цены на недвижимость, одновременно обременяя как само имущество, так и личные доходы долгами.
Тот факт, что при росте цен на недвижимость, вложения на её приобретение облагается налогом по гораздо более низкой ставке, чем заработная плата или прибыль, привлёк спекулянтов, чтобы оседлать инфляционную волну, поскольку стандарты кредитования были настолько ослаблены, что способствовали снижению первоначальных платежей до нулевой отметки. Стало возникать множество кредитов с нулевой процентной ставкой, выданных по откровенным фиктивным отчётам о доходах, а некоторые выдавались вообще без предоставления минимального набора документов, которые потом стали называть “кредитами лжецов”.
Но цены на недвижимость обрушились без вливаний реальных денег в экономику. Доходы от сдачи в аренду избыточного количества построенного жилья не смогли обеспечить выплату даже причитающихся процентов по долгам, что положило начало «четвертой» фазе финансового цикла: дефолтам, банкротствам и потере права выкупа с передачей собственности кредиторам. В глобальном плане такая передача активов произошла после того, как Мексика объявила о своей несостоятельности в 1982 году. Суверенным правительствам была предоставлена помощь при условии, что они подчинятся давлению США и МВФ с целью продажи государственных активов частным инвесторам, подавляющее количество которых было именно из банковских сфер.
Каждый крупный рост задолженности приводит к таким дефолтам. Это логичное следствие динамики сложных процентов.
Статистика движения средств Федеральной резервной системы показывает последствия роста пирамиды по долговым обязательствам в США. К 2005 году, впервые в новейшей истории, американцы в совокупности владели менее чем половиной рыночной стоимости всех своих домов, свободных от долгов. На долю банковских ипотечных требований приходилось более половины. К 2008 году соотношение долевой собственности на жилье к ипотечному долгу упало до 40 процентов. Банковские ипотечные кредиты в настоящее время превышают собственный капитал домовладельцев, который к 2011 году упал уже ниже 40%.
Что происходит, когда заканчивается экономическое нарастание долга.
Во время финансового подъёма банковский сектор получает проценты и прирост капитала. В период восстановления после кризиса активы частного и государственного секторов экономики экспроприируются для выплаты оставшихся долгов.
«Критическая точка» вспыхивает в тот момент, когда кредиторы понимают, что игра окончена, готовятся к выходу из пирамиды и запрашивают требования по полному погашению своих ссуд. Крах 2008 года остановил банковское кредитование по ипотеке, выдачу кредитных карт и почти всех других видов кредитования, кроме гарантированных правительством США студенческих ссуд. Вместо того, чтобы получать вливание нового банковского кредита для обеспечения безубыточности, домохозяйства должны были начать его возвращать. Время погашения наступило.
Эта «экономия за счёт погашения долга» прерывает экспоненциальный рост ликвидных сбережений и долга. Но это не замедляет доминирования финансового сектора над остальной экономикой. Такие «промежуточные периоды» являются временем возможности для всех у кого есть свободные средства для скупки вмиг подешевевших объектов недвижимости. Время, в течение которого более могущественные рантье увеличивают свою власть, приобретая собственность и активы у проблемных заёмщиков. Финансовые чрезвычайные ситуации обычно приостанавливают государственную защиту экономики в целом, поскольку считается, что непопулярные экономические меры необходимы для «корректировки» и восстановления «нормальной жизни» исключительно финансовой системы. Дело никогда не идёт дальше разговоров об отмене ограничений государственного регулирования в области финансов и усиления фискальной слежки в области налогообложения. «Технократы», таким образом, получают контроль над перераспределением богатства и доходов из «слабых» рук в сильные при условии жёсткой экономии для рабочего человека.
Конечно, эти последствия разрыва «финансового пузыря» на самом деле вовсе не являются «нормальностью». Банкиры просто переключает передачи, педалируя всё больший переход права собственности под свой контроль. Например, после 2008 года, когда дефляция долга оказала давление на домовладельцев, банки внедрили новый финансовый «продукт», называемый обратной ипотекой. Пенсионеры и другие домовладельцы подписали соглашения с банками или страховыми компаниями о получении определённой аннуитетной выплаты каждый месяц, исходя из ожидаемой продолжительности жизни владельца за переход полного права собственности на дом в пользу банка. Аннуитет, при этом, списывается с собственного капитала домовладельца в качестве предоплаты за вступление во владение после смерти владельца-должника.
Имущество досталось банкам или страховым компаниям практически за бесценок. Наследники, в том числе и дети должников, остались ни с чем. Нередкими стали случаи, когда, например, муж умер, и жена сразу получила уведомление от банка о выселении на том основании, что её имя не было указано в акте собственности. Мораль такова, что в сегодняшней финансовой экономике наследуется долг перед кредитором, а не широко распространённая практика наследования собственности на жилье. Таким образом, мы возвращаемся к тому факту, что сложные проценты не просто увеличивают отток дохода к одному проценту рантье, которых теперь принято всё чаще именовать «банкирами», но также передают значительную часть собственности в его руки при помощи хитровыдуманных законах, принятых политиками в пользу банковской системы.
