Боякова С.И. Заселение и освоение арктических территорий.
Заселение и освоение арктических территорий. // Боякова С.И. Освоение Арктики и народы Северо-Востока Азии (XIX в. - 1917 г.). - Новосибирск: Наука, 2001. - C. 12-26.
Под Арктикой традиционно понимается прилегающая к Северному полюсу часть земного шара, ограниченная с юга Северным полярным кругом (66°33' с.ш.), в пределах которого наблюдаются явления полярного дня и полярной ночи. В этих границах площадь Арктики составляет около 21 млн км2. Из других физико-географических характеристик выделяют также низкий радиационный баланс, близкие к 0 °С средние температуры воздуха летних месяцев при отрицательной среднегодовой температуре, преимущественное выпадение твердых атмосферных осадков в течение большей части года, круглогодичное присутствие льда на суше в виде ледников, подземных льдов и многолетней мерзлоты, безлесье суши, а также ледовитость морских акваторий.
Границу Арктики иногда проводят по южному пределу зоны тундр, близкому к очертаниям июльской изотермы 10 °С на суше и 5 °С на море. Местами эта граница проходит севернее Полярного круга, местами — южнее. В этих пределах площадь Арктики (включая водную поверхность) равна 27 млн км2, что составляет 5,3 % земной поверхности. К арктическим территориям относят северные районы Аляски и Канады, Канадский арктический архипелаг, о. Гренландию (Дания), арх. пицберген (Норвегия), северные районы Мурманской области, Ненецкий, Таймырский (Долгано-Ненецкий) и Чукотский автономные круга, северные районы Ямало-Ненецкого автономного округа, г. Воркуту Республики Коми, г. Норильск Красноярского края, Пенжинский Олюторский районы Корякского автономного округа, Аллаиховский, набарский, Булунский, Нижнеколымский, Оленекский, Усть-Янский лусы Республики Саха (Якутия), острова Северного Ледовитого океана, прилегающие к границе Российской Федерации.
На основе широтного распределения природных условий в Арктике выделены три физико-географические зоны: внутриарктическая центрально-арктическая), среднеарктическая (переходная), внешнеарктическая (окраинно-арктическая). Последние имеют северную и южную подзоны. Внутриарктическая зона — это глубоководная часть Северного Ледовитого океана, имеющая черты морского климата, в которой природные условия более однородны и мало изменяются с широтой. Птицы, которые там обитают, — главным образом чайки, млекопитающие — нарвалы, тюлени, белые медведи и песцы. Характерен один тип ландшафта — сплоченные дрейфующие льды. В среднеарктическую зону входят северные части арктических морей с островами. В растительном покрове преобладают водоросли, лишайники и мхи. На островах обитает до 30 видов птиц, в море — десятки видов рыб, несколько видов ластоногих и китообразных. Млекопитающие — белый медведь, песец, реже олень и овцебык. Зона характеризуется в основном двумя ландшафтами: водно-ледяным (на акваториях) и пустынно-арктическим (на островной суше). Внешнеарктическая зона занимает южную часть арктических морей и островов, а также примыкающие к ним северные части Евразии и Северной Америки с тундровыми ландшафтами. Животный мир включает до 95 % видов, существующих в Арктике: особенно много птиц и рыб, морских млекопитающих. К зональным типам ландшафтов относятся водно-ледовый с припайными льдами и тундровый на суше.
Изменение природных условий для Арктики характерно не только в широтном, но и в долготном направлении. Здесь можно выделить такие зоны, как арктические пустыни и полупустыни, арктические тундры, субарктические тундры и тундровые болота.
Климат Арктики определяет поступление солнечной радиации. Для этого региона характерно небольшое количество атмосферных осадков, выпадающих преимущественно в виде снега; длительное сохранение снежного и ледяного покрова, мерзлого состояния почвенных грунтов. Абсолютный минимум температуры достигает 57—59 "С. Период со среднесуточной температурой выше 10 °С не превышает 35—70 дней. Снежный покров сохраняется в течение 230—250 дней, годовое количество осадков — 150—250 мм2.
Человек освоил Арктику еще в глубокой древности. На всем арктическом побережье археологами открыты стоянки древних людей. Уже в IX—VIII тыс. до н.э. существовала культура охотников и рыболовов на территории скандинавских стран, известна культура эскимосов на побережье Берингова моря и Гренландии (около У—Г/ тыс. до н.э.), культура чукчей периода палеолита3. Комплексное использование археологических, антропологических, этнографических, фольклорных, языковых источников с учетом природно-климатической и фаунистической истории позволяет реконструировать процесс заселения человеком Севере-Востока Азии.
По мнению Ю.А. Мочанова, следы пребывания людей на Северо-Востоке Азии связаны с распространением дюктайской культуры охотников на мамонтовую фауну (40—35 тыс. лет тому назад)4. Уже человек дюктайской культуры верхнего палеолита заселил почти все доступные для его обитания районы Северо-Востока Азии, включая побережье Северного Ледовитого океана, бассейны рек Индигирки и Колымы; через Берингийский сухопутный мост переселился в Америку5. Около 10,5 тыс. лет назад произошли кардинальные изменения в природе и климате территории, которые все более приобретали близкий к современному облик. Тогда начала формироваться сумнагинская палеолитическая культура. Ее следы впервые были зафиксированы на Лене, Индигирке, Колыме, Вилюе, Олекме, а впоследствии во всем ареале дюктайской культуры, которую она сменила. На рубеже V—IV тыс. до н.э. в результате притока населения с юга сумнагинцы претерпели значительные изменения в культуре. Как полагают исследователи, они были частично оттеснены, частично ассимилированы пришельцами, которые принесли шлифовальные орудия, лук и стрелы, костяные наконечники гарпунов, глиняную посуду. Эта ранненеолитическая культура, получившая название сыалахской, впитавшая в себя элементы сумнагинской, также распространилась по всей Северо-Восточной Азии. Неолитические люди заселили всю территорию Крайнего Севера Евразии, достигли побережья Северного Ледовитого океана. Сыалахскую культуру сменили последовательно следовавшие одна за другой неолитические культуры: белькачинская (5,2—4,1 тыс. лет назад), ымыяхтахская (4,1—3,3 тыс. лет назад), усть-мильская культура эпохи бронзы (3,3—2,4 тыс. лет назад), культурные комплексы эпохи раннего железа (2,4—0,5 тыс. лет назад). Ареал этих культур ох- ватывал всю территорию от Станового хребта и бассейна р. Ангары на юге до Ледовитого океана на севере, от Хеты и верховьев Вилюя на западе до северо-западного побережья Охотского моря и бассейна Анадыря на востоке.
Особенности природно-географической среды Арктики сформировали хозяйственно-культурный уклад и своеобразную систему жизнеобеспечения автохтонов. Уже с эпохи палеолита здесь сложились три хозяйственно-культурных типа (по М.Г. Левину и Н.Н. Чебоксарову): арктических охотников на морского зверя, оленеводов тундры, охотников и рыболовов тундры и лесотундры6. Первоначально Северо-Восток Азии был зоной охотников на дикого оленя и рыболовов. Накануне новой эры появились предки эскимосов с их специализированной культурой морского зверобойного промысла, которую постепенно начали осваивать континентальные охотники — предки чукчей и коряков, что положило начало переходу части их к оседлому образу жизни и сочетанию охоты на диких оленей с охотой на морских млекопитающих. Вероятно, еще в среднем неолите охота на диких оленей породила их приручение, когда и было заложено начало единственному на Северо-Востоке производящему хозяйству — оленеводству. В то же время существует и иная точка зрения (М.Г. Левин, И.С. Гурвич, Б.О. Долгих, Н.Н. Диков), согласно которой оленеводство было заимствовано народами Северо-Востока сравнительно недавно, в I тыс. н.э. от тунгусо-маньчжурских племен через посредство юкагиров7.
На этногенез арктических народов оказали влияние миграционные волны с юга, процессы ассимиляции и интеграции, другие факторы внешнего воздействия. Однако при всей разности языков и происхождения, именно здесь, в природно-географических условиях Арктики, завершился процесс окончательного формирования северных этносов. Хозяйство, материальная и духовная культура, уклад жизни, мировоззрение, антропологические типы аборигенов Арктики — результат их длительной эволюции и адаптации к экстремальной среде региона.
Юкагиры (самоназвание одул, вадул — сильный) — древнейший североазиатский народ. С ними связывают усть-мильскую археологическую культуру и поздненеолитические культуры, распространенные от Таймыра на западе до Анадыря на востоке и Прибайкалья на юге. С древней уралоязычной основой юкагиров тесно связано интенсивное заселение Заполярья в конце III — начале II тыс. до н.э. В раннем железном веке предки юкагиров имели устойчивые контакты с восточными самодийцами, которые были прерваны в середине II тыс. до н.э. вклинившимися предками анабаро-оленекских тунгусов. С этого времени юкагиры начинают оттесняться на восток и подвергаться все усиливающемуся влиянию тунгусоязычных племен, завершившемуся образованием общего юкагиро-эвено-эвенкийского антропологического типа. Юкагиры представляли собой континентальных охотников на северного оленя и рыболовов. В таежных районах преобладала зимняя пешая охота с использованием ручной нарты и лыж, в тундровой — загонные способы охоты и охота с оленем — манщиком. Для кочевок они использовали ездовых домашних оленей.
Чукчи (самоназвание лыгъоравэтльан — настоящие люди), как и коряки, ительмены, эскимосы и алеуты, выделяются антропологами в особую арктическую расу. Чукотский язык входит в группу палеоазиатских языков, не имеющих сколько-нибудь близких аналогов ни в азиатских, ни в североамериканских языках. Приморские чукчи —
зверобои — называют себя анкалын, а тундровые чукчи-оленеводы —
научу.
Как считают исследователи, предки чукчей стали осваивать внутренние районы Чукотского полуострова со второй половины IV тыс. до н.э. Однако более четко их культурные особенности стали проявляться со II — начала I тыс. до н.э. В результате межэтнических контактов с азиатскими эскимосами часть древнечукотских родов, изначально бывших бродячими охотниками на диких оленей, стала переходить к оседлому образу жизни на берегах Чукотского и Берингова морей. При этом они заимствовали у эскимосов культуру морского зверобойного промысла. В дальнейшем эта культура получила широкое распространение по всему побережью Берингова моря, она стала основой формирования "сидячих" групп чукчей во второй половине I тыс. н.э. В XI—XV вв. в связи с проникновением оленеводства во внутренние районы полуострова произошло оформление "оленной" группы чукчей и в целом завершился этногенез этого народа.
Эскимосы (самоназвание юпигыт, югыт — настоящие люди) — древние обитатели крайнего Северо-Востока Азии. С ними связывают беринговоморскую (I тыс. н.э.) и тунгусскую (II тыс. н.э.) археологические культуры. Эскимосские роды морских охотников-зверобоев первоначально были расселены достаточно широко — до Анадыря и Чаунской губы на западе, затем через Берингов пролив они продвинулись на Северо-Запад Америки. Основным традиционным их занятием являлась охота на моржей, тюленей и китов; также они занимались рыболовством и собирательством.
Эвены и эвенки (в дореволюционной литературе ламуты и тунгусы) входят в тунгусо-маньчжурскую группу алтайской семьи языков. Относительно этногенеза этих двух родственных народов существует несколько гипотез. Большинство исследователей поддерживают точку зрения Г.М. Василевич и А. П. Окладникова, согласно которой основа древней пратунгусской культуры пеших охотников начала складываться в неолите в горно-таежных районах Южного Прибайкалья (Восточные Саяны, верховья Енисея и Селенги). Из южных районов Прибайкалья произошел первый крупный отход прототунгусов в Приамурье, где они дали основу предкам чжурчжэней и маньчжуров. Расселению древних тунгусоязычных охотников из Прибайкалья по сибирской тайге в первых веках нашей эры дали толчок вышедшие к Байкалу тюркоязычные скотоводы. Некоторые восточные группы прототунгусов сумели приручить оленей и, используя их в качестве транспорта, начали продвигаться в северо-восточном направлении.
Согласно концепции М.Г. Левина и В.А. Туголукова, местом формирования древних тунгусов является Северное Забайкалье и Приамурье, между средним течением Олекмы и верховьями Зеи и Учура.
Предки тунгусов занимались охотой и разведением лошадей. К первой половине I тыс. н.э. относится возникновение у них оленеводства. С истощением охотничьей фауны на территории их проживания началось продвижение древних тунгусов по Восточной Сибири. Фактором внешнего воздействия стала также экспансия чжурчжэней, которые в 1125 г. подчинили себе независимые племена Приамурья. Основная масса тунгусов направилась на север, в сторону Верхоянского хребта, в пределах которого они расселились к XIV в. Часть тунгусских племен, обогнув оз. Байкал, вышла в Прибайкалье и Приангарье; другая еще до прихода якутов перебралась на Вилюй и Нижнюю Тунгуску. Приход предков якутов на Среднюю Лену в XIII—XIV вв. заставил тунгусские роды отойти к западу и востоку от этой реки, а также продвинуться в ее низовья.
Этническое формирование эвенов связано с процессами заселения предками якутов Ленского края. Оттесненные к Охотскому морю прототунгусские племена, двигаясь вдоль его побережья, расселились на Северо-Востоке Азии, по бассейну Колымы и далее до Индигирки. В этногенезе эвенов, завершившемся уже после прихода русских, значительное место занимают юкагирский и корякский компоненты8.
Позже всех на арктическом побережье Сибири появились предки современных якутов (самоназвание соха). По мнению А.И. Гоголева, в формировании якутского народа участвовали два отдельных тюркских компонента. Один из них, близкий к древнеогузскому, отделился от родственных тюркских племен примерно в VI в. и связан с прибайкальскими курыканами. Под влиянием местного монголоязычного населения происходило становление хозяйственной культуры курыкан со стойловым содержанием скота. От этих своих предков якуты унаследовали основной физический облик. Второй тюркский компонент, оказавший влияние на этногенез якутов, связан с кыпчаками, расселившимися по всей Сибири в XIII—XV вв. Тюркоязычные племена переселились на территорию современной Центральной Якутии в XIV—XV вв. оттеснив и частично ассимилировав местные, преимущественно тунгусоязычные племена. Большое влияние на формирование якутов оказали монголоязычные этнические образования, в частности, хоринцы. Существует также гипотеза, что в этногенезе якутов определенную роль сыграл самодийский этнический субстрат. В целом хозяйство, культура, язык и физический облик якутов окончательно сформировались на Средней Лене. Приспособление "южных пришельцев к новым природно-климатическим условиям Севера происходило в основном за счет дальнейшего усовершенствования своих традиций, но естественная для новых условий эволюция культуры выработала многие специфические особенности9, большую роль в которой сыграла автохтонная этническая среда.
Пришлые скотоводы внесли значительные изменения в хозяйственную жизнь региона. Они сумели сохранить и развить коневодческо-скотоводческую структуру своего хозяйства, ремесла (кузнечное, ювелирное, керамику и т.д.), строительство жилищ постоянного типа. Уже к XVII в. якутские роды жили в бассейнах Яны и Индигирки, продвинув тем самым далеко на Север, в арктические районы, разведение крупного рогатого скота и табунного коневодства. В то же время началось формирование особой этнографической группы северных якутов-оленеводов, перенявших от местных тунгусских и юкагирских племен особенности ведения хозяйства в условиях тундры и лесотундры, но сохранивших свой язык и культурное своеобразие.
Многовековое совместное проживание всех этих народов в единой природно-ландшафтной среде и межэтническое взаимодействие способствовали не только процессу культурного взаимовлияния, выражавшегося в широких заимствованиях в языке, одежде, жилище, способах хозяйствования, средствах передвижения и т.д. но и образованию общего историко-культурного пространства, с конца прошлого столетия выделяемого в особый тип региональной цивилизации — арктическую или циркумполярную. Ее основное отличие от других цивилизаций состоит "в максимальной реализации потенциальных возможностей человека в агрессивных условиях холода, оставляющего человеку минимальные возможности для поддержания жизненно важных источников: тепла, пищи и света"10. Тысячелетия жизни в экстремальных природно-климатических условиях сформировали особую стратегию жизнеобеспечения арктических народов, базировавшуюся на оптимальном функционировании системы „природа — человек — производство — экологические традиции". Это обеспечивалось строгим соблюдением экологических регламентации и ограничений природопользования, выработанного на основании многовекового опыта аборигенов по использованию природных ресурсов Арктики". Известный; северовед И.И. Крупник выделил следующие принципы арктической этноэкологии: гибкость и вариативность схем природопользования, последовательное распределение нагрузки на природную среду во времени и пространстве, параллельное осуществление нескольких стратегий жизнеобеспечения с разной реакцией на изменения среды12.
Отношения человека с природой легли в основу и социального обустройства арктических народов. Преобладали родоплеменные объединения, в которых оленьи пастбища или промысловые угодья находились в общинной и семейной собственности, существовали коллективные формы труда и распределения продуктов, главенствовали принципы взаимопомощи и другие способы коллективного выживания.
В экстремальной природной среде Арктики, как подчеркивает Ф.М. Зыков, "культурно-хозяйственные особенности больше были подчинены физико-географическим и экологическим условиям, нежели традиционно-бытовым занятиям населяющих данный регион этносов". По мнению ученого, экстремальные климатические условия "могут подчинить себе и видоизменить традиционную хозяйственную культуру этноса, т.е. когда приходится говорить о методах и орудиях охоты и рыболовства, то скорее всего речь должна идти о тундровых или таежных методах, приспособлениях и орудиях, использовавшихся в этих видах трудовой деятельности, о приемах, различающихся по географическим зонам, а не по этносам13.
Традиционно северные способы хозяйствования: рыболовство, оленеводство, охотничий промысел были распространены по всей территории. Локальные особенности хозяйственных занятий обусловливались ландшафтным разнообразием арктической зоны. На арктическом побережье существовала культура морских охотников-зверобоев. В долинах Яны, Индигирки, позднее Колымы, где встречаются степные очаги, было развито скотоводство. Хозяйственная деятельность строго подчинялась сезонным циклам. В зимний период широко развертывался песцовый промысел. Весеннее и осеннее время посвящалось охоте на диких оленей. Ранней осенью били линную дичь: гусей, уток, лебедей. Летний период до поздней осени посвящался самому важному виду промысла — рыболовству14. Оленеводство, собаководство, собирательство носили вспомогательный характер.
Сезонная смена видов хозяйствования сочеталась с гибкой системой сезонных перекочевок. Оленеводы в зимний период перебирались в полосу леса, где имелись оленьи пастбища с обильными кормами, а участки низкорослых деревьев защищали стадо от свирепых северных ветров и снежных бурь. Летом же возвращение к побережью обеспечивало меньшие потери стада от полчищ комаров и гнуса. Рыболовы также зимовали вдали от устьев рек, занимаясь добычей пушного зверя и другими промыслами.
При суровом климате, больших пространствах, дисперсности расселения, что также связано с экологической емкостью территории, определяемой пониженной кормовой продуктивностью зоны тундры и лесотундры, повышение качества коммуникативных систем является важнейшим фактором жизнеобеспечения. В качестве транспортной и тягловой силы в арктической зоне использовались олени и собаки, способные преодолевать большие расстояния и требующие минимального ухода в условиях постоянных перекочевок. Скорость передвижения обеспечивалась особой конструкцией нарт, деревянные полозья которых предварительно в течение нескольких недель пропитывались водой, превращавшейся на морозе в лед, что способствовало легкости и быстроте скольжения15.
Для защиты от ветра строились жилища полуземляночного типа (чандал или холомо), причем последние были двух модификаций: конические и пирамидальные. Для строительства чандала выкапывалась яма, которую обкладывали жердями и дерном. В тех случаях, когда вырыть яму было сложно (что было весьма распространено в условиях вечной мерзлоты), ставилось холомо. Для этого остов из четырех основных жердей соединялся в вершине попарно в замок под острым углом или выступ одной жерди пропускался в сквозное отверстие в другой. Место соединения основных жердей ниже перекрестья обрамлялось расколотыми вдоль плахами, покоившимися на подпорках из наклонных жердей. Затем эти поперечины в виде рамы прикреплялись к основным жердям. К раме вертикально приставлялись жерди, составляющие стены холомо, которые в отличие от чума плотно пригонялись одна к другой. Затем это сооружение обкладывалось дерном. Особое внимание уделялось нижней части холомо. Снаружи оно старательно обкладывалось дерном в несколько слоев или обсыпалось землей. Уровень дверей был довольно высок. Если дверей не было и входной проем просто закрывался шкурой, нижнюю часть входа закладывали плахами на высоту до 1 м. Зимой уровень снежного покрова доходил до высоты верхней плахи порога. Легкостью конструкции отличалось и передвижное жилище народов Севера — чум, приспособленный для перевозки на любом виде (вьюком и на нартах) традиционного транспорта16.
Меховая одежда надежно защищала от холода. Ее шили из оленьих, собачьих, песцовых, волчьих, нерпичьих и других шкур. Нитками служили оленьи сухожилия. Легкие и удобные унты и торбаса из оленьих и коровьих лап позволяли совершать длительные пешие переходы. Нательная глухая парка, кухлянка из двойного меха с капюшоном, высокие шапки-капоры, закрывавшие лоб и щеки; нагрудники, налобники, набородники и т.д. защищали от ветра и морозов.
Пищевой рацион также отражал адаптационные способности аборигенов к экстремальной природной среде. Употребление мяса и рыбы в сыром виде обеспечивало необходимый баланс питательных веществ в организме. Энергетические затраты в зимнее время восстанавливались потреблением большого количества жировых продуктов. Распространено было квашение рыбы в специальных ямах. Собирали и заготавливали ягоды, съедобные травы и коренья. При этом пили много горячей жидкости (до 15 чашек чая, как отмечают исследователи).
Таким образом, народы Северо-Востока Азии за тысячелетия выработали уникальные способы сохранения здоровья, механизмы адаптации к экстремальной природной среде. Система жизнеобеспечения аборигенов как "взаимосвязанный комплекс особенностей производственной деятельности, демографической структуры и расселения, трудовой кооперации, традиций потребления и распределения, то есть экологически обусловленных форм социального поведения, которые обеспечивают человеческому коллективу существование за счет ресурсов конкретной среды обитания17 являлась единственно возможной применительно к региону их обитания.
По мнению С.В. Лурье, культура жизнеобеспечения является основным механизмом, посредством которого человек адаптируется к окружающей среде. Именно в ней "содержатся такие модели поведения, следование которым дает возможность добывать себе пропитание, строить жилища, изготавливать одежду наиболее рациональным для имеющихся географических и климатических условий образом". Исследовательница выделяет также материальные и социальные формы адаптации народов к окружающей среде. К материальным она относит устройство жилищ, стиль одежды, технологию жизнеобеспечения и связанные с ней ритуалы. К социальным — формы социальной и экономической организации, гибко реагирующие на изменения в среде обитания и в отношениях с другими человеческими коллективами18.
Применительно к арктическим народам следует добавить, что подобно другим природным сообществам вся их культура жизнеобеспечения базируется на мощном пласте религиозных верований и морально-этических принципов, признающих человека частью природы. В какой-то мере этот феномен раскрывается в концепции гомеостаза или демографического равновесия северных популяций с кормящим их ландшафтом, разработанной петербургским ученым К.П. Ивановым в рамках общей теории этноса как природного коллектива Л.Н. Гумилева. Суть этой концепции в следующем:
1. Этнос представляет собой оригинальную форму адаптации вида Ното 5арiens к биоценозу своего "кормящего" ландшафта, в процессе этногенеза он вырабатывает устойчивую этноэкологическую целостность, где основной системообразующей связью является трофическая цепь: доминирующий тип растительности — фаунистический комплекс или доместикат (домашнее животное) — этническая популяция.
2. В зависимости от фазы этногенеза (возраста) этнос находится либо в динамическом, либо в гомеостатистическом состоянии. В гомеостазе — последней фазе этногенеза — этнос находится в биоценотическом равновесии со своим ландшафтом, где, не покидая привычных ареалов, поддерживает демографическое равновесие, бережно относясь к ландшафту, не стремясь его перестраивать, а наоборот, приноравливаясь к нему.
3. Связь между этносом и ландшафтом поддерживается с помощью тонкого механизма преемственности адаптивных навыков — сигнальной (условно-рефлекторной) наследственности. В процессе воспитания дети перенимают и усваивают стереотипы поведения в семье, природной среде, этносе (отношение к старшим, иноплеменникам). Эти стереотипы поведения — образования очень хрупкие. Они легко вырабатываются в детстве и не образуются у взрослых. Более того, однажды разрушенные, они уже не могут восстановиться у гомеостатистических народов или приобретают упрощенные формы у народов динамических'9.
Любое внешнее воздействие, подчеркивал ученый, чревато для народов Севера потерей адаптивных навыков, что в свою очередь ведет к ассимиляции, даже к депопуляции и вырождению, либо к этнической дивергенции, "если этнос находит творческие силы выработать новые формы адаптации к непривычным условиям"20. Однако соглашаясь в целом с общими положениями концепции К. П. Иванова, следует все же отметить, что степень дезадаптации аборигенов коррелируется силой, направленностью и продолжительностью подобного рода воздействия. Природные сообщества арктических народов, пока не началось глобальное уничтожение их среды обитания, демонстрировали достаточно высокую устойчивость своих социокультурных систем.
Таким образом, природно-ландшафтная среда и экстремальные климатические условия предопределили особенности хозяйственно-культурной типологии региона. Получили повсеместное распространение присваивающие формы хозяйства: охота, рыболовство, морской зверобойный промысел, собирательство. Позднее появились производящие хозяйственные системы: оленеводство, коневодство и разведение крупного рогатого скота. Население Заполярья формировалось несколькими миграционными волнами с юга. Но безусловно, что несмотря на сложные и неоднозначные процессы этногенеза народов Арктики (эскимосов, юкагиров, чукчей, эвенов, эвенков, якутов), они окончательно как этносы сложились на арктических территориях и являются автохтонами по праву первичного заселения и освоения края. Тысячелетия жизни в суровом климате Арктики выработали у них уникальные биокультурные и социальные механизмы адаптации к этой природной среде. Пища, жилища, одежда, средства передвижения, хозяйственная деятельность, религиозно-нравственные представления и ритуалы, физиологические особенности аборигенов формировали эти механизмы и всю систему их жизнеобеспечения.
Европейская колонизация Севера и последовавшее затем индустриальное вторжение характеризовали начало качественно иного типа освоения Арктики, ориентированного на активное использование возобновляемых и невозобновляемых природных ресурсов. Под воздействием промышленно-промысловой экспансии существенной трансформации подверглись экологическая культура и опыт хозяйствования аборигенов, ухудшилась среда обитания, необратимые последствия произошли в их демографическом и социокультурном состоянии. Этот процесс связан с начавшейся в XVI в. интенсивной промысловой колонизацией Сибири и Северо-Западной Америки русскими промышленниками и казаками.
Присоединение Западной Сибири и стремительное передвижение казачьих отрядов в восточном направлении обусловили начавшуюся в XVII в. российскую колонизацию обширной территории Северо-Востока Азии. К этому времени огромные пространства тундры и лесотундры, пересекавшиеся множеством рек, включая и такие крупные, как Лена, Колыма, Индигирка, Яна, Оленек, Анабар, Хатанга, как уже отмечалось выше, с древнейших времен населяли различные по своему происхождению и языкам народы — якуты, чукчи, эскимосы, юкагиры, чуванцы, эвены и эвенки. Схема их расселения, реконструированная Б.О. Долгих (см. Прил. рис. 1), выглядела следующим образом.
По обеим сторонам Берингова пролива проживали эскимосы. Относительно малочисленные сибирские эскимосы были типичными арктическими морскими зверобоями. Часть из них была ассимилирована чукчами, многие проживали в смешанных чукотско-эскимосских поселениях.
Почти всю северо-восточную оконечность Евроазиатского материка, выходящую на Восточно-Сибирское, Чукотское и Берингово моря, занимали чукчи. Оленные чукчи кочевали во внутренних районах Чукотского полуострова с юга на север или с запада на восток, из тундры на морское побережье и обратно в зависимости от сезона года. Береговые чукчи жили за счет охоты на морских животных — китов, моржей и тюленей. Небольшая группа полуоседлых чукчей, называвших себя "анкачырамкын", занималась как разведением оленей, так и морской охотой.
Юкагирские роды (яндыри, хоромои, онайди, янга и др.) кочевали с низовьев Лены до Анадыря. Для тундровых юкагиров главным занятием было оленеводство. Юкагиры-охотники и рыбаки жили по берегам Колымы, Большого и Малого Анюя, в верховьях Анадыря и Пенжины.
Родственные юкагирам чуванцы расселились в верхнем течении Анадыря, в междуречье Анадыря и Пенжины, в нижнем течении Омолона и Колымы. Хозяйство основной части чуванцев относилось также к оленеводству тундрового типа, среди них выделялись небольшие группы оседлых охотников и рыболовов.
Эвены заселили Севере-Восток, двигаясь с юга вдоль побережья Охотского моря. Оленеводы-эвены расселились по бассейну Колымы и далее до Индигирки.
Близкие эвенам по языку и происхождению эвенки дисперсно проживали на огромной территории от Средней Оби до Охотского моря, от Среднего Китая до Северного Ледовитого океана. Северные эвенки вели комплексное хозяйство, сочетавшее в себе элементы оленеводства, рыболовства, пушного и морского зверобойного промыслов.
Наиболее многочисленным народом Северо-Востока Азии считались якуты. В условиях Арктики им удалось сохранить и развить скотоводческо-коневодческую структуру своего хозяйства. К середине XVII в. большинство якутов было сосредоточено в бассейне Средней Лены и в Лено-Амгинском междуречье. Отдельные якутские роды жили в бассейне Яны, устье Вилюя, верховьях Индигирки22.
Определяющее значение в исторических судьбах народов Северо-востока Азии сыграло вхождение этого края в состав Российского государства. Начиная со второй четверти XVII в. процесс русской колонизации стал важнейшим фактором внешнего воздействия на хозяйство и культуру автохтонного населения. Применительно к исследуемому ареалу, как отмечают специалисты, русское влияние выразилось в установлении торговых связей, участии в пушном промысле, организации промышленного рыболовства, передаче хозяйственных навыков, учреждении и действии системы ясачного обложения, демографической, политической и конфессиональной экспансии, обусловившей миграции коренного населения, а также другие последствия социально-экономического и хозяйственно-экологического порядка23.
Продвижение казаков "встречь солнцу" сопровождалось также созданием постоянных поселений на арктическом побережье Северной Сибири. Уже в конце XVII в. в устьях Яны, Лены, Индигирки, Колымы появились русские селения Булун, Казачье, Русское Устье, Походок и другие, началось формирование русского старожильческого населения Севера. Русские поселенцы переняли от коренных жителей технологию пушного и рыболовного промысла, одежду, особенности питания, средства передвижения и т.д. в свою очередь аборигены усвоили усовершенствованные технические средства ведения промысла, некоторые элементы домостроения, приобщились к торговой деятельности.
Русское воздействие выражалось не только в привнесении элементов новой хозяйственной культуры, но и косвенно через демографические сдвиги в среде коренного населения. Одним из последствий ясачной политики стала широкомасштабная миграция народов Северо-востока. В результате ее произошло массовое переселение якутов на север, значительно сократилась территория проживания юкагиров, изменились места традиционного расселения и других народов Арктики. Уже в 60—70-е гг. XVII в. якуты в ясачных книгах упоминались как жительствующие в бассейнах Хатанги, Оленека, Яны, Индигирки, Алазеи, Колымы24. В связи с миграцией якутов в северо-восточном направлении и открытием ими в ходе заселения Колымо-Индигирского края сухопутного пути на Колыму был забыт путь на эту реку. Как отмечает А.Н. Алексеев, расселяясь на Северо-Восток, якуты создавали цепь оседлых хуторов (аласов), жители которых регулярно общались между собой. Таким образом, между ними стали возникать локальные дороги, которые, "постепенно соединяясь друг с другом, в конечном счете обусловили появление дороги, связавшей по сухопутью Колыму с Центральной Якутией. Воеводская канцелярия, заинтересованная в существлении регулярной связи с Колымой, всячески поощряла это стихийное появление дороги, а затем взяла ее содержание на казенный
счет25.
Ясачная политика стала определяющей в стратегии России на Северо-Востоке Азии на протяжении XVII—XVIII вв. Регион занял прочное место в экономической макроструктуре страны как поставщик "мягкой рухляди". В результате промысловой экспансии уже к концу XVII в. казачьи отряды вышли к берегам Тихого океана, а в первой четверти XVIII в. окончательно покорили Ленский край, Камчатку, корякские, юкагирские, эвенские земли, для управления которыми был образован Якутский уезд (1638 Г.), переименованный в дальнейшем в Якутскую провинцию (1775 г.) и Якутскую область (1784 Г.).
Несколько обособленно в этом плане выглядела Чукотка. Как отмечают исследователи, на ее территории не были распространены ценные породы пушных зверей. Поэтому с 80-х гг. XVII в. основное внимание Российского правительства было обращено в сторону корякских земель и Камчатки. Упадок традиционного пушного промысла в Сибири инициировал поиски путей в Америку, богатую, по слухам, мехами. Первоначальные попытки достичь ее через Берингов пролив обусловили активные действия России по присоединению Чукотской земли. Однако военные походы А. Шестакова 1729—1730 гг. майора Д. Павлуцкого 1731—1732 гг. и 1742—1747 гг. поручика С. Кекерова 1750 г. и другие не сумели сломить сопротивления свободолюбивых чукчей. Вторая Камчатская экспедиция открыла для европейцев северо-западное побережье Америки и Алеутские острова и установила более удобный путь к новым колониям — через Охотск и Камчатку. Это стало главной причиной прекращения военной экспансии России против чукчей и перехода к мирным методам колонизации региона. В октябре 1789 г. Екатерина II официально объявила о принятии чукчей в российское подданство, однако контакты чукчей с русскими ограничивались меновой торговлей на специально организовываемой с этой целью Анюйской ярмарке. Чукчи приносили ясака столько, сколько считали нужным, рассматривая его как взнос за право торговать на ярмарке либо обменивая на подарки, приготовленные русской администрацией26.
Почти одновременно с казачьей колонизацией началось крещение коренного населения Сибири и Севера. В Якутию первые православные миссионеры прибыли из Казани предположительно в 30-е гг. XVII в. Уже в 1644 г. на крайнем северо-восточном форпосте России — Нижнеколымской крепости — была построена первая деревянная часовня, в которой казаки крестили объясаченных коряков, юкагиров, чуванцев, эвенов27. В 1663 г. был основан Якутский Спасский монастырь, ставший центром распространения христианства на Северо-Востоке Азии. Иеромонах этого монастыря Макарий стал первым миссионером на обширной территории междуречья Индигирки, Алазеи и Колымы, где он трудился на протяжении 13 лет, с 1668 по 1680 г. В последующие годы миссионерская деятельность в регионе несколько затихла и стала носить все более единичный характер. В начале XVIII в. здесь работала проездом с Камчатки трагически закончившаяся гибелью ее участников миссия архимандрита Мартиниона. В 40-е гг. того же столетия на Колыме "апостольствовал" иеромонах Феофим, оставшийся в далеком крае после участия в работе отряда Д.Я. Лаптева Второй камчатской экспедиции28. Крещение приняло массовый характер с середины XVIII в. когда христианизация населения Якутской области была возведена в ранг государственной политики и для этой цели была создана специальная Якутская духовная миссия. Усилиями сотрудников этой миссии основная часть населения края была к началу XIX в. крещена29.
Таким образом, почти вся территория Северо-Востока Азии к началу XIX столетия вошла в состав Российской империи. Исключение составляли лишь "немирные чукчи", сумевшие, как указывалось выше, после нескольких десятков лет кровопролитных сражений отстоять свою самостоятельность и числившиеся лишь в номинальной зависимости от Санкт-Петербурга. Непосредственным следствием политической, военной, демографической, промысловой, конфессиональной экспансии России на Северо-Востоке стали демографические, экономические, экологические, этнокультурные изменения в регионе.
Традиционные отрасли северного хозяйства — оленеводство, рыболовство, пушной и морской зверобойный промысел, собаководство — также претерпели ряд серьезных изменений, особенно они коснулись охотничьей культуры автохтонов. Пушной бум предопределил интенсификацию пушнодобычи, развитие транспортного оленеводства и собаководства, в то же время происходил упадок других видов охотничьего промысла. В XVIII в. с развитием товарных отношений началось формирование крупностадного оленеводства у чукчей и эвенов.
Тяжелым бременем на население края легли организовываемые правительством многолетние и многочисленные экспедиции. Перевозка грузов была вменена в обязанность якутам с 1726 г. для отрядов Великой северной экспедиции под руководством В.И. Беринга. После многочисленных жалоб якутских родоначальников в 1774 г. перевозка казенных и экспедиционных "тяжестей" была передана на подряд купцам. Однако в 1782 г. гужевые перевозки вновь вошли в число их личных повинностей30. Кроме того, на нужды экспедиций часто конфисковывались ездовые собаки, олени, теплая одежда, немногочисленные казенные запасы хлеба и рыбы. Все это, несомненно, подрывало экономику Заполярья и разоряло его жителей.
Несмотря на начавшиеся процессы трансформации экономических и социокультурных систем, в целом северным народам к началу XIX в. удалось в значительной степени сохранить свою культурную целостность и внутреннюю политическую автономию. При почти двухвековой российской колонизации Севере-Восток Азии продолжал оставаться пограничным районом Российского государства, в котором политическое влияние метрополии ощущалось слабо (либо, как в случае с Чукоткой, де-юре объявленной российской территорией, фактически независимой, оно вообще отсутствовало).
1 БСЭ. — Т. 3. — С. 27—32; Проект ФЗ "Об арктической зоне Российской Федерации".
2 Смирнов В.И. Современная Арктика (природа, освоение, исследование). — Л. Знание, 1989. — С. 3—8.
3 Роббек В.А. Невостребованные ценности циркумполярной культуры — резерв человечества в XXI веке // Управление, технологии и человеческие ресурсы в Арктике (Север). — Новосибирск, 1996. — С. 212.
4 Мочанов Ю.А. Древнейшие этапы заселения человеком Севере-Востока Азии. — Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1977. — 264 с.; Он же. Северо-Восточная Азия в IX—V тыс. до н.э. (сумнагинская культура) // Проблемы археологии Урала и Сибири. — М. 1973. — С. 29—44.
5 Мочанов Ю.А. Древнейшие этапы заселения Северо-Восточной Азии и Аляски (к вопросу о начальных миграциях человека в Америку // Сов. археология. — 1969. — № 1. — С. 79—86; См. также: Федосеева С.А. Археология Якутии и ее место в мировой науке о происхождении и эволюции человечества: очерки по дописьменной истории Якутии. — Якутск: 000 "Литограф", 1999. — 129 с.
6 Левин М.Г. Чебоксаров Н.Н. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области // Сов. этнография. — 1955. — № 4. — С. 3—17; Чеснов Я. В. О социально-экономических и природных предпосылках возникновения хозяйственно-культурных типов // Сов. этнография. — 1970. — № 6. - С. 15-26.
7. Народы Дальнего Востока СССР в XVII—XX вв. Историко-этнографиче- ские очерки / Отв. ред. И.С. Гурвич. — М. Наука, 1985. — С. 40.
8 Народы России: Энциклопедия. — М. Большая рос. энциклопедия,
1994. — С. 403—429; Народы Дальнего Востока — С. 40—47; История и культуратчукчей: Историко-этнографические очерки. —Л. Наука, 1987. — С. 31—38; Гоголев А.И. История Якутии (обзор исторических событий до начала XX в.). — Якутск: Изд-во ЯГУ, 2000. — С. 15—19.
9Гоголев А.И. Указ. соч. — С. 28.
10 Народы Севера России как часть циркумполярной цивилизации. — Якутск, 1994. - С. 19.
11 Саввчнов Д.Д. Экологические реалии Севера // Экологические традиции аборигенов Севера в интересах выживания человечества: Тез. докл. Междунар. семинара-симпозиума 20—22 авг. 1993 г. — Якутск, 1993. — С. 9.
12 Крупник И.И. Арктическая этноэкология. — М. Наука, 1989. — С. 234.
13 Зыков Ф.М. Арктическая зона Республики Саха и ее этнокультурные особенности // Этнос: традиции и современность: Сб. науч. трудов. — Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1994. - С. 54.
14 Архив ЯНЦ СО РАН, ф. 5, оп. 15, д. 127, л. 21.
15 Толль Э.В. Плавание на яхте "Заря" / Под ред. П.В. Виттенбурга. — М. Географиз, 1959. — С. 81.
16 Архив ЯНЦ СО РАН, ф. 5, оп. 15, д. 126, л. 32-33, 39.
17 Крупник И.И. Указ. соч. — С. 16.
18 Лурье С.В. Историческая этнология. — М. Аспект—Пресс, 1997. — С. 118-120.
19 Иванов К.П. Проблемы этнической географии. — СПб. Изд-во СпбГУ, 1998. - С. 161-162.
20 Там же. - С. 162.
21 Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке. — М. Изд-во АН СССР, 1960. — 622 с.; Игнатьева В.Б. Национальный состав населения Якутии (этностатистическое исследование). — Якутск: ЯНЦ СО РАН, 1994. — С. 11—12; Борисов Н.И. Одулы (юкагиры) Колымского округа. — Якутск: Северовед, 1996. — С. 15—22.
22 Парникова А. С. Расселение якутов в XVII — начале XX вв. — Якутск: Кн. изд-во, 1971. - С. 140-141.
23 Головнев А.В. Историческая типология хозяйства народов Северо-Западной Сибири. — Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1993. — С. 137.
24 Парникова А. С. Указ. соч. — С. 141—142.
25 Алексеев А.Н. Первые русские поселения XVII—XVIII вв. на северо-востоке Якутии. — Новосибирск: ВО "Наука", 1996. — С. 65—66.
26 Вдовин И.С. Очерк истории и этнографии чукчей. — М.; Л. Наука, 1965. - С. 102-141.
27 Путевые записки священника миссионера Андрея Аргентова в приполярной местности. — Иркутск, 1857. — С. 10.
28 НА РС (Я), ф. 270, оп. 1, д. 15, л. 15-16.
29 Шчшчгчн Е. С. Распространение христианства в Якутии. — Якутск: Кн. изд-во, 1991. — 116с.
30 Пасецкш В.М. Фердинанд Петрович Врангель. -^ М. Наука, 1975. — С. 86-87.
31 Бахтин Н.Б. Коренное население Крайнего Севера Российской Федерации. — СПб.; Париж: Изд-во Европ. дома, 1993. — С. 17.
32 Памятники права Саха (Якутия): Сб. документов и материалов. — Якутск: Бичик, 1994. — С. 58—97.
33 См. ХочА.А. Правительственная политика по управлению народами Сибири в конце XVIII — первой трети XIX в. Дис. канд. ист. наук. — М. 1992. -446с.
34 Гурвич И.С. Этническая история Северо-Востока Сибири. — М. Наука, 1966. - С. 134.
35 Там же. - С. 164.
36 Макарова Р.В. Русские на Тихом океане во 2-й половине XVIII в. — М. Наука, 1968. - С. 54-55.
37 Вдовин И.С. Указ. соч. — С. 141.
38 НА РС (Я), ф. 225, оп. 1, д. 887.
38 там же, ф. 16, оп. 1, д. 431, л. 21.
39 Там же, ф. 12, оп. 1, д. 1672, л. 22.
41 Там же, ф. 16, оп. 1, д. 155, л. 97.
42 Сафронов Ф.Г. Русские промыслы и торги на Северо-Востоке Азии в XVII - середине XIX в. - М. Наука, 1980. - С. 117.
43 "Там же.-С. 119.
44 Шишигин Е.С. Указ. соч. — С. 93.
45 "НА РС (Я), ф. 270, оп. 1, д. 15, л. 16.
Рекомендуем ознакомится: http://library.ikz.ru